Все, что происходит в последнее время, становится для меня странно знаковым.
Например, недавно возвращались вечером из института, вдвоем с подругой, неторопливой походкой, молчали и курили. Случайно перевожу взгляд на темное ночное небо и вижу тускло-желтый, бесцельно блуждающий луч прожектора, словно расчесывающий небо по прядям. Знакомая картина. Но у меня перед глазами сразу встало видение ночного затемненного города, отчего-то непременно Парижа, с потухшими окнами и молчащими фонарями, с мертвыми улицами и еле слышным монотонным гудением военных самолетов. И появилось желание оказаться сейчас в полупустой темной квартире, сидеть на пыльном чемодане, одной в целом доме, и угадывать, кто из бегунов достигнет меня быстрее - накатывающая по спирали сирена или стремительно нарастающий гул самолетов....
Ремарк...............
И до этого был Ремарк. В этот же день, только двумя часами раньше. Говорили о нем с Ленкой: она - о Элен, о темных ночных кошках, о благородстве и исчезающей неуловимости. Я - о шуме волн в Лиссабоне, о запахе осенних яблок и затхлости старого замка, о романтизме и боли, надежде и войне.
И еще за несколько дней до этого, пока читала "Ночь в Лиссабоне" и по-привычке выписывала цитаты, все складывалось в удивительно гармоничную и только мою линию, по которой можно было пройтись от одного театрального акта по мостику до другого, а потом до следующего, в любом порядке. И ты не потеряешься, потому что они все пропитаны тобой, все имеют смысл, все слова - на вес золота, а ты, от этого всего, начинаешь думать, что до этого жила в чем-то пресном и блеклом, без цветов и запахов.
Ремарк-проявитель.
А вот другой случай.
Частые споры с С. О разном - политике, воспитании, человечности, догле. Он - о земном и насущном. Я - о идеально-гипотетическом. И, конечно, не слышим друг друга, и все равно, конечно, прощаем. И каждый раз я говорю себе, что мы разные, и воспитывать его, доказывать свои мысли, - не мое право. Не мое право даже просто говорить об этом, потому что тем, о чем мы иногда говорим, легко можно ушибить человека так, что он вылетит из жизни на обочину и никогда не сможет подняться....
И тем не менее.....
Ирка и тот давний разговор по телефону. Она об эзотерике, я о буддизме. Драли глотки. В пустую.
И реакция родителей, когда они узнали о том, что я не голосовала, и узнали причину этого.
Зачем я выворачиваю себя?
Зачем так хочу заразить собой других?
От одиночества? Из самолюбия?
А может в священной вере в истинность моих слов?
Бред.
И еще эта дурацкая причуда - при мне не ругаться, не пошлить, не двусмыссличать, иначе - ведро стеба, колкостей, насмешек и нападок от меня.
И ладно бы только это. Так нет же. Просто так одернуть человека я уже не могу. Теперь я теряю к нему интерес только после спасительной проповеди насчет моего тонкой натуры, его медвежьей невоспитанности ну и самой дороги ко спасению.
Зачем?
И вот человек, о котором я уже писала, который мне нравится, который умен, воспитан, интересен, с которым мне нравится говорить, этот человек явился как бы заключительной точкой в событиях последнего месяца.
Этот человек, после моего "тактичного" указания на недостатки людей, с которыми он работает, и на то, что у него есть шанс стать таким же, небрежно заметил:" Не меняй других. Лучше меняйся сама".
Вот так. Об этом мне говорил Ремарк еще недели две назад. Вот только мне не хватило ума к нему прислушаться.